Прошла премьерная серия спектаклей оперы «Пиковая дама» П.И. Чайковского в Большом театре. Это первая встреча режиссёра, знаменитого постановщика Римаса Туминаса с великой оперой П.И. Чайковского и сразу на сцене Большого театра. Римас Туминас более известен московской публике как драматический режиссёр, например, по спектаклям в Театре имени Е. Вахтангова. Дирижёр-постановщик новой версии оперы - Туган Сохиев, музыкальный руководитель и главный дирижёр Большого театра.

Как во всякой постановке, важна первоначальная идея, исходная позиция тех, кто причастен к постановочному процессу. Об этом участники новой постановки говорили по-разному.

Владимир Урин, Генеральный директор Большого театра: «“Пиковая дама” – одна из тех великих опер, которая наверно в силу своей глубины, содержания, имеет возможность на десятки, сотни интерпретаций».

Туган Сохиев, музыкальный руководитель театра и главный дирижёр-постановщик: «В этой опере многое неоднозначно, взаимообратимо, как инь и ян. В отличие, например, от «Иоланты», в «Пиковой даме» многое нужно искать, объяснять для себя. Это настоящий русский психологический театр… «Пиковая дама» - произведение, близкое не только Пушкину (что само собой разумеется), но и Чехову, Тургеневу, Достоевскому».

Римас Туминас, режиссёр-постановщик: «Опера развивается от праздника к трагедии, от светлого пространства к тёмному: так строит историю и Пётр Ильич Чайковский в музыке, и Модест Ильич в своём либретто. В отличие от многих других оперных либретто, нарочито наивных, чтобы было легче положить на музыку, текст Модеста Чайковского можно ставить в драматическом театре. Он обладает собственной художественной выразительностью, в нём есть отголоски не только пушкинской «Пиковой дамы», но и «Медного всадника», и других сочинений. Герман же несёт на себе отпечаток ещё и героев Гофмана, Вальтера Скотта, Бальзака. И даже отчасти Томаса Манна: его разрушает его собственное несчастье, как это случилось с героем рассказа «Дорога на кладбище». Несчастье приводит к тому, что он начинает ненавидеть себя, разъедать самого себя, идёт по пути разрушений к смерти. Графиня, может быть, так трогательна для него именно потому, что давно мертва. Этого никто не видит, она, возможно, и создана уже мёртвой. И её призрачное появление не совсем призрачно: ей даже не нужно воскресать… она вечно мертва и поэтому вечно жива.

Конфликт оперы построен на треугольнике Лиза-Герман-Графиня, но Лиза, хотя и волевая, и вспыльчивая, и характер в ней пробуждается, всё же остаётся типичной героиней русского сентиментализма. Наш главный герой – Герман, он должен оказаться в фокусе зрительского внимания».

Следуя установке режиссёра-постановщика Римаса Туминаса, обратимся к главному герою, к Герману в исполнении Юсифа Эйвазова. Оказавшись в фокусе зрительского внимания, не затмил он своих предшественников, блистательных исполнителей этой знаковой партии в русском теноровом репертуаре. Да, это незабываемый Герман-Нэллеп, Герман-Анджапаридзе, Герман-Соткилава, Герман-Атлантов и ещё, и ещё… Не способствовал ошеломляющему успеху Юсифа Эйвазова и странный голос певца, составленный как бы из трёх разных голосов, каждый из которых имеет свой тембр, свой объём, своё звучание, но не является частью целого. Да, певец взял чисто все верхние ноты, но пение его осталось техническим. Пожалуй, в последнем акте появился проблеск драматического осмысления партии. Как-то так случилось, что исполнитель остался самим собой, Юсифом Эйвазовым, более известным широкой публике как муж Анны Нетребко. К сожалению, не произошло качественного перехода в ипостась Германа. Да и внешний облик главного героя в нынешней постановке оперы был практически обезличен длиннополым чёрным одеянием, которое не давало «привязки» ни к историческому моменту времени, ни к какому-либо социальному слою общества. Это был герой «вообще» и «ниоткуда».

Из женских партий-ролей режиссёр-постановщик Римас Туминас определяет Лизу как типичную героиню русского сентиментализма, хотя «Пиковая дама» была написана А.С. Пушкиным в 1833 году. Сентиментализм в русской литературе был отмечен повестью Н.М. Карамзина «Бедная Лиза» ещё в 1792 году и это направление не имело дальнейшего развития. В опере Лиза, действительно, наделена характером, волей, способна на поступок. Это убедительно показала в спектакле Анна Нечаева-Лиза, обладательница сильного, яркого, объёмного сопрано, очень красивого тембра, создав драматически насыщенный образ своей героини. Прекрасно сочетались голоса Лизы и Полины-Олеси Петровой в знаменитом дуэте.

Титульная партия Графини в исполнении Ларисы Дядьковой вполне соответствовала тому, что хотел увидеть в ней Римас Туминас. Героине на сцене была присуща некая призрачность, отстранённость от реального мира, схожесть с привидением. Певица весьма успешно справилась с непростой задачей и воплотила замысел режиссёра-постановщика. Голос исполнительницы, звучавший несколько приглушённо, как из преисподней, придавал образу новые, мистические краски.

В партии Елецкого выступил Игорь Головатенко, обладатель яркого баритона, артист незаурядной музыкальной культуры и разносторонней образованности. Такой фундамент певца всегда позволяет ожидать от него интересных интерпретаций тех партий, с которыми он выходит на сцену. И в этот раз Елецкий не оставил зрителей равнодушными. Томский в исполнении Геворга Акопяна, обладателя красивого, насыщенного тенора, несколько огорчил сильным акцентом. Эта особенность совсем не безобидна, так как отвлекает внимание слушающего, нарушает гармонию текста с музыкой. Да и, надо сказать, в Академического театре, каковым является Большой театр, такого рода погрешность совершенно недопустима.

В спектакле и солисты, и хор соответствовали высоким требованиям к исполнителям, которые существуют в Большом театре.

Оркестр под управлением Тугана Сохиева звучал сдержанно, с позиций «как бы не навредить, лучше потише». В такой же манере дирижёр проводил и другие спектакли в Большом театре, то ли репетиций было мало, то ли этот музыкальный материал был ему неинтересен. Если уж искать аналогии в восточных культурах, как инь и ян, то, пожалуй, художественная манера Тугана Сохиева ближе к японской традиции ниндзя в значении «тот, кто скрывается, прячется».

Постановочное решение новой версии «Пиковой дамы» не обнаруживает никакой связи с Петербургом, а, следовательно, с петербургской повестью А.С. Пушкина. В мрачные, чёрные своды можно поместить всякую другую пьесу. Понятно, что и стол, покрытый зелёным сукном, отсутствует на сцене, а стол, покрытый белой скатертью и уставленный столовыми приборами, нам ни о чём не говорит. В этой позиции нет связи ни с литературным источником, ни с традицией постановок этой оперы на сцене Академического театра, каковым является Большой театр. Опять имеет место обезличивание шедевра нашего музыкального наследия.

Если обратиться к тому, что сказал Генеральный директор Большого театра Владимир Урин, то задача выполнена: «Делайте, что хотите, и будь что будет»

Людмила КРАСНОВА

NEWSmuz.com