В первых числах мая в театре На Юго-западе состоялась премьера спектакля по пьесе М.Булгакова - "Зойкина квартира".
С режиссером спектакля Олегом Анищенко побеседовала известная писательница Валерия Вербинина.

«Зойкина квартира» – пьеса неоднозначная и многоуровневая. Кто для Вас ее главный герой? Или, может быть, настоящим героем пьесы является эпоха? 
Эпоха не может быть главным героем. Главный герой – Зойка. Это ее квартира, эта вся история про нее, про эту женщину.

В чем отличие вашей постановки «Зойкиной квартиры» от других? 

Это не ко мне вопрос. У меня не стоит цель сделать что-то, отличное от других. Я плохо помню те постановки, которые смотрел, например, не помню там финал, ничего в памяти не осталось. Как и все остальные спектакли - это мое видение процесса, и оно точно отличается от других. Тут больше зрители или критики должны судить. 

Кто ваши любимые авторы среди драматургов? А среди обычных книжных писателей? 

Думаю, здесь нет никакой новизны. Драматургия должна быть просто качественной, и тогда ты увлекаешься любым хорошим автором. Из вечной классики – Шекспир, конечно. Из современных – мне нравятся советские авторы – Володин, Арбузов, Зорин… Но до них еще руки не дошли. Хотя иногда бывает так, что тебя увлекает не сама по себе качественная драматургия, а сюжетная канва. Драматургию же правишь по ходу. Я это делаю смело, даже с тем же Булгаковым. Мне все-таки сложно выделить одного любимого драматурга. Что касается прозы – я очень люблю Владимира Орлова. И уже много лет я вынашиваю историю с «Альтистом Даниловым», думаю о том, как бы сделать ее сценический вариант. Я люблю Орлова в целом, а «Альтиста Данилова» в частности. Сегодня сложно говорить об одном авторе. Маловероятно, что я могу назвать кого-то одного. Когда читаю книги, уже думаю о том, можно ли это сделать в театре. Какие-то вещи раньше цепляли, а сейчас перестали, но я все равно думаю, что было бы здорово это сделать с тем-то и тем-то театральную версию. 

Немного фантастический вопрос: если бы как режиссер Вы могли привлечь к работе любого актера мира, неважно, из прошлого или из будущего, с кем Вы хотели бы поработать? 

Если говорить о мировых звездах, то я их в театре не видел, а театр и кино это все-таки разные вещи. В первую очередь, это, наверное, Роберт Де Ниро, он фантастический актер, и я думаю, что в театре он работает не менее круто, чем в кино, тем более что он в принципе театральных артист. Джек Николсон – тоже совершенно замечательный. Из тех, кто моложе – ДиКаприо. Поначалу, когда я посмотрел «Ромео и Джульетту» и половину «Титаника», я не мог понять, в чем прикол, почему все так о нем говорят. Дальше я увидел фильм «Банды Нью Йорка», потом перешел к фильмам Мартина Скорсезе, где он играет, и понял - да, он очень крутой артист. 
Но вообще я скажу так: самые крутые актеры – наши актеры (прим.: актеры Театра на Юго-Западе), это правда так. Это если говорить о результате, не о процессе. Ради интереса я могу порепетировать с теми и с другими, но работать бы я хотел только с нашими. Мы уже десять, двадцать лет вместе, мы очень друг друга понимаем – это особый кайф. Я работал в антрепризе с хорошими артистами, действительно хорошими, они мне очень нравятся, но это не соизмеримо. Это совсем другое дело – очень трудно прийти к какому-то общему результату. У всех есть свое понимание, а у нас есть общее – и самого процесса, и того, к чему мы хотим в итоге прийти. Наши артисты самые крутые. 

Бывало ли так, что Вы с полной самоотдачей делали какую-то работу, которую публика по каким-то причинам не принимала, а потом, через какое-то время, вдруг начинался успех? 

Конечно, так бывало и в режиссерской, и в актерской сферах. Вообще, у спектаклей какая-то волнообразная жизнь. Например, как было с «Собаками» - года три назад, еще при Валерии Романовиче [Беляковиче] их хотели снимать, потому что не продавалось ни одного билета. А сейчас они не продаются потому, что на них стоит очередь, и все билеты через нее распространяются. Что произошло в мире? Не понятно, очень сложно сказать. Но это вот вдруг становится востребованным, а потом может и опять пропасть. 
У меня был спектакль «Мотылек», который мы делали вместе с Михаилом Беляковичем, и нам казалось, что это очень хороший спектакль. Там была прекрасная роль и у Ольги Авиловой, и у Александра Наумова. Но спектакль пробыл в репертуаре года два, а потом его сняли, потому что плохо реализовывался. Это ощущение находится в каком-то общем информационном поле. Начинаешь что-то ставить и думаешь – а что вообще происходит в московской жизни? А в последние два года все вдруг бросились ставить «Зойкину квартиру»! Точно так же было с «Маленькими трагедиями» - сейчас их выпустил театр на Малой Бронной, до этого – Серебренников. И это все в течение пары лет. Какая-то вещь вдруг становится востребованной, потом она утихает. 

Величайшее счастье в работе артиста – что это, по-вашему? 

Найти своего режиссера. А что такое найти своего режиссера? Это когда ты что-то предлагаешь, и это что-то лежит в канве того, как думает режиссер, или режиссер тебе что-то предлагает, и это находится в рамках твоего понимания. Это большое счастье. Тогда вы делаете совместную работу, и это очень интересно. Существует огромное количество актеров, которые этого счастья не имеют. Это ведь работа в команде, это почти родственные отношения, и если они складываются –здорово. Тогда даже становится все равно, что ты играешь, потому что становится все интересно делать. Это и есть актерское счастье. 

Каким вы представляете себе своего идеального зрителя? 

Тот, который без бэкграунда приходит на спектакль.
Тут был интересный отзыв на «Игроков». Пришла какая-то женщина и описывает весь свой внутренний процесс. Мне было забавно. Пишет, пришла, начала смотреть, очень хорошо зная произведение, и ничего не понимает. Что за ерунда? Где «Игроки» Гоголя? Вдруг она отмечает, что у одних артистов есть грим, а других нет. И она задумалась – почему так? Почему они одеты так по-разному? И где-то на середине спектакля подумала: может, они вообще не люди? То есть человек сидел и проводил анализ. Ей мешало, что она пришла со своим спектаклем в голове. И для меня идеальный зритель – тот, который своего в голове не имеет. Его трудно разрушать, и тут уж – попадает или нет. 
Мы живем в эпоху постмодерна и все равно говорим какими-то ассоциациями, строим образы в голове. И это все, конечно, резонирует, но больше счастье, когда зритель может абстрагироваться от того, что он знает об этом материале, когда он может посмотреть спектакль заново. 
Была одна передача по каналу «Культура», и там разговаривали про «Маленькие трагедии». Это было год назад, и Быков сказал, что все неправильно ставят «Маленькие трагедии». На самом деле, там история про другое, герои другие… И рассказывает, фактически, наш спектакль. Но он сказал, что так никто не поставит, потому что режиссера камнями закидают. Но на мой взгляд, это все лежит на поверхности, именно такое решение. 
Когда я ставлю спектакль, я выражаю некие свои мысли, и подстраивать их под кого-то – не знаю… Иногда мысли совпадают с общим резонансом, иногда нет. 
Опять же. Я читаю сейчас отзывы на «Зойкину квартиру», и вдруг люди почему-то решили, что это пьеса о квартирном вопросе. А это там не тема, это так – фон небольшой. Происходит революция – как люди выживают после этого? Вот это может быть темой. 
То, что происходит сейчас – это некая постреволюция. Мы живем примерно в такое же время и пытаемся выжить, произошла смена власти. Все взбудоражено, и мы сейчас так и живем, кто как. Огромный процент людей считает, что сейчас здесь все плохо, и он сейчас куда-нибудь уедет, где все хорошо. Это навязчивая мысль у многих. 
Булгаков каким-то образом популярный у нас автор. А «Зойкину квартиру», то есть пьесу, все, у кого я ни спрошу, ругают, однако сколько людей идет. «Маленькие трагедии» - наоборот, все хвалят, но идут с меньшим интересом. Я подозреваю, что слово «трагедии» сильно останавливает людей на каком-то подсознательном уровне. Самая показательная вещь – антреприза. Мне антрепризные продюсеры говорят, что люди не хотят трагедии. Но и комедии они в чистом виде не хотят. 
В нашем Арт-кафе есть спектакль «Венеция – Москва. Транзит», по произведению Бориса Мирзы. Вещь проходит на ура – все рыдают, всем нравится. 
Мелодрама – вот сегодня ключ к человеческому сердцу.